Презрение Лорда [ Проклятие Лорда, Проклятие лорда Фаула] - Стивен Дональдсон

— Ну, а кто же обслуживает их? Я вижу, здесь свежая еда.

Этьеран снова вздохнула, словно разговор с Кавинантом был для нее ужасно тяжелым. Между тем ночь уже вступила в свои права: Кавинант различал лишь тень Этьеран, устало продолжавшей:

— Среди отродья Демонмглы, пережившего Запустение, были такие, кто с благодарностью вспоминал Лорика Глушителя Мерзости. Они пошли против юр-вайлов и обратились к Лордам с просьбой доверить им какое-нибудь дело, как искупление за грехи их рода. Эти существа, Вейнхим, поддерживают порядок в Веймитах: ухаживают за деревьями, приносят пищу и питье. Но связи между людьми и Вейнхим очень хрупкие, и вы не увидите ни одного из них. Они несут эту службу, имея на то свои причины, а вовсе не из любви к нам. Они выполняют простые поручения, чтобы возместить хоть частично зло их могущественного учения.

Тьма вокруг была теперь абсолютно непроницаемой. Несмотря на свое раздражение, Кавинант почувствовал, что готов уснуть. Он задал еще только один вопрос:

— Как вы нашли это место? У вас есть карта?

— Карты нет. Веймит — это благо, которое принимает каждый странствующий, лишь только встречается с ним — признак здоровья и гостеприимства Страны. Их можно обнаружить всегда, когда это необходимо. Вейнхим оставляет знаки на прилегающей местности.

Кавинанту показалось, что в голосе Этьеран, напряженном от нежелания говорить, он уловил ноту одобрения. Это напомнило ему о ее постоянной ноше противоречий, о ее чувстве собственной слабости перед лицом опасности, угрожающей Стране, о ее стремлении одновременно наказать и спасти его. Но вскоре он забыл обо всем этом, поскольку его воображение заполнили образы веймитов. Окутанный запахом свежей травы, на которой лежал, он быстро погрузился в сон.

За ночь погода изменилась. В утреннем свете стали видны тяжелые облака, которые принес с собой порывистый северный ветер, и Кавинант встретил их мрачным взглядом из-под нахмуренных бровей. Он поднялся прежде, чем его окликнула Этьеран. Хотя сон его в безопасности Веймита был на редкость крепким, он чувствовал себя таким разбитым, словно всю ночь ругался сам с собой.

Пока Этьеран готовила завтрак, Кавинант вытащил нож Триока, затем обыскал полки и нашел миску для воды и маленькое зеркало. Мыла ему обнаружить не удалось; вероятно, вейнхим пользовались тем же самым чудесным песком, который он видел в доме Этьеран. Так что пришлось ему заставить себя бриться без пены. Было странно ощущать в правой руке нож Триока, и он никак не мог отделаться от мрачных опасений порезать себе горло.

Чтобы набраться мужества, Кавинант стал рассматривать себя в зеркало. Волосы его находились в страшном беспорядке: заросший щетиной, он немного смахивал на пророка. Тонкие, крепко сжатые губы напоминали рот оракула-изваяния, а взгляд воспаленных глаз был твердым и упрямым. Единственное, чего не хватало для полноты картины — это легкой примеси ярости. Пробормотав про себя «всему свое время», Кавинант поднес лезвие к лицу.

К его удивлению, оно легко стало скользить по коже, и, чтобы сбрить бакенбарды, Кавинанту оказалось достаточно провести по ним ножом всего лишь один раз. Вся процедура бритья заняла совсем немного времени, и при этом результаты оказались весьма удовлетворительными — по крайней мере в контрасте с тем, что было. Кроме того, что было самое главное, он не поранил себя. Сардонически кивнув собственному отражению, он убрал нож в рюкзак и принялся за завтрак.

Вскоре он и Этьеран были готовы покинуть Веймит. Она подала ему знак, чтобы он шел вперед; он повиновался, выйдя на тропинку и опередив Этьеран на несколько шагов, затем остановился, чтобы посмотреть, что она делает. Выйдя из лесной «комнаты», Этьеран подняла голову, обратив лицо к лиственному потолку, и мягко сказала:

— Мы приносим свою благодарность Веймиту. Для нас большая честь получить этот дар, и, принимая его, мы оказываем честь дарителю. Мы уходим с миром.

С этими словами она последовала за Кавинантом.

Выйдя из рощи в открытую долину, они обнаружили, что с севера по небу движутся скопления черных туч. Этьеран напряженно вглядывалась в небо, принюхиваясь к воздуху; казалось, близость дождя встревожила ее. При виде такой ее реакции Кавинанту и самому стали казаться зловещими эти кипящие грозовые облака, и ко да Этьеран резко свернула вниз, возобновив путь на север, он поспешил следом за ней с криком:

— В чем дело?

— Зло над несчастьем, — ответила она. — Разве вы не чувствуете этого? Страна неспокойна.

— Но что именно не так?

— Не знаю, — пробормотала Этьеран так тихо, что Кавинант едва расслышал ее. — В воздухе какая-то тень. И этот дождь… Ах, Страна!..

— Но что плохого в дожде? Разве у вас никогда не бывает дождя весной?

— Только не с севера, — ответила Этьеран через плечо.

— Весна приходит в Страну с юго-запада. Нет, этот дождь двигается прямо с Грейвин Френдор. Посох Пещерных Существ пробует силу, я чувствую это. Мы слишком запоздали.

Ветер поймал их в свои когти, и теперь каждый шаг давался с трудом. Кавинант, согнувшись, шел за Этьеран, когда первые капли дождя упали ему на лицо. Он спросил:

— А что, этот посох действительно может определять погоду?

— Старые Лорды не использовали его для этой цели. У них не было намерений применять по отношению к Стране насильственные меры. Но кто может сказать, что в состоянии сделать подобная сила?

Вскоре гроза разразилась в полную мощь. Ветер мчал дождевые струи на юг с такой стремительностью, что казалось, само небо хлестало водой по ним и по всему беззащитному живому. Вскоре склоны гор полностью намокли. Ветер яростно набросился на деревья, рвал и раскидывал траву; он буквально выдул с гор дневной свет, и земля погрузилась в доисторическую тьму. В мгновение ока Этьеран и Кавинант вымокли до нитки, задыхаясь в сплошном потоке воды. Не сбиваться с пути им помогало лишь то, что они все время шли против яростных порывов ветра. Землю совершенно не стало видно; они ковыляли вниз по неровным склонам, беспомощно блуждали в потоках глубиной по пояс, продирались напрямик сквозь заросли кустарника; они боролись с ветром, словно это был жалящий поток, испускаемый неким лимбо, какая-то прорва, безжалостно стремящаяся из никуда в никуда. И все же Этьеран шла вперед прямая, с бесстрашной решимостью, и страх потерять ее из виду заставил Кавинанта ковылять следом за ней.

Но силы быстро покидали его. Собрав остаток воли, он рванулся вперед так, что заболели легкие, нагнал Этьеран, схватил ее за плечо и крикнул прямо в ухо:

— Стой! Нам надо остановиться!